Зона.уз: “Подохни всяк сюда прибывший”

“Ну, а если кто не подохнет, тому тут помогут «гады» с «джонсоном» в руках. Это резиновый шланг, в который продернут стальной трос с огромным болтом на конце”, - из книги Евгения Дьяконова “Зона.уз”.


“Подохни всяк сюда прибывший” - именно такая надпись, коряво выведенная мелом, была на дверях комендатуры городка Газли.

Ну, а если кто не подохнет, тому тут помогут «гады» с «джонсоном» в руках. Это резиновый шланг, в который продернут стальной трос с огромным болтом на конце, любовно окутанным сырой резиной.

Этот «джонсон» - сокрушительное орудие в руках «гада», валит с ног любого, даже самого тренированного человека. По сути это новый вид ударного оружия, гибрид кистеня и булавы.

Самое страшное, если ты решишься блокировать этот удар. Против «джонсона» лучше всего применять тактику дзюдо или айкидо по принципу использования силы противника против него самого и следуя методу «побеждай, отступая».

Были придурки, которые, насмотревшись боевиков, пытались выставлять красивые блоки и тут же падали с поломанными руками и пробитыми черепами. Как правило, человек получивший удар по спине этим прибором, непроизвольно гадил под себя и терял сознание.

***

Как обычно, зеков загоняли в вагон с побоями и матерщиной: «Руки за голову», «смотреть только вниз», «сидеть на корточках».

Эти этапы каждый зек помнит всю оставшуюся жизнь. Крики конвоиров «шустрее», «кому не доходит через голову – постучим в печень», «удар по почкам заменяет кружку пива» - вот лишь немногие фразы, засевшие в памяти Сержа до сегодняшнего дня.
Позже, уже будучи на свободе, Серж в частных беседах со знакомыми задавал всем вопрос на сообразительность.

Сколько, по их мнению, можно затолкать зеков в одно купе спецвагона для перевозки заключенных? Вот лично ты, как думаешь, сколько человек можно упаковать в стандартное купе? Восемь или десять, а может 12?

Не знаешь? Ага, и лучше тебе никогда не узнать этого…

Ранним, но уже достаточно жарким августовским утром 1997 года в купе спецвагона, где ехал Серж, было 19 человек, из них один «блатной», один «гад», два «черта» и двое опущенных.

Последние помещались под нарами […]. В соседних купе, видимо, было то же самое.

Если посмотреть на карту Узбекистана, в частности Бухарской области, то видно, что населенные пункты Караулбазар и Газли находятся на расстоянии не более 200 км, а поезд с тремя спецвагонами почему-то поехал в другую сторону, в Карши, потом в Самарканд, после были Каттакурган, Навои и снова Бухара, а если точнее, Каган.

Это поезд в течение полутора суток просто собирал остальных зеков по всем зонам и далее вез «счастливчиков» из зон на поселение.

***

Поговорка сталинских времен «сын за отца не в ответе» в Узбекистане получила обратный смысл: еще как в ответе!

Речь не о бородатых отморозках из «непримиримых», что взрывают школы и больницы, а об имамах и муллах еще той, первой «закваски».

Многие из них, были людьми преклонного возраста, и здоровье их было на исходе.

Они еще помнили приход советской власти и т.н. «борьбу с басмачеством», коллективизацию, 1937 год, расстрелы. Хотя вроде сам Ислам Каримов должен был помнить о сталинских репрессиях, именно он возродил эти ужасные лагеря и пытки.

Рядом


Поговорка сталинских времен «сын за отца не в ответе» в Узбекистане получила обратный смысл: еще как в ответе!"
Из книги "Зона.уз"

 с Сержем ехал такой мулла, внешне он не был похож на священнослужителя, звали его Обид, фамилия не запомнилась, его осудили еще в 1993-м, в самый разгар «первой волны массовых репрессий» в Узбекистане.

Через пять лет, бритый наголо, с седой щетиной на исхудалом лице, - выпуклые скулы, полное отсутствие зубов и впалые глаза, он напоминал мумию из американских фильмов про Египет, - меньше всего он был похож на муллу.

«Обид-ака» - так его называли зеки, верующие обращались к нему «домулло», остальные просто и ласково «дед» или «бабай», так его называли на зоне остальные зеки и большинство надзирателей.

«Домулло» говорил на правильном русском языке и поражал всех своей интеллектуальной подкованностью.

Оказалось, что он не всегда был муллой, в 50-е годы он закончил Орджоникидзевское военно-политическое училище, долгие годы служил замполитом по разным гарнизонам, начинал лейтенантом на Камчатке, а закончил подполковником в Туркмении.

Потом, вернувшись в родной кишлак близ Термеза, стал работать «по профилю» зампредседателем райкома партии, а после развала Союза он не сильно сменил профориентацию, просто стал муллой в родном районе, благо опыт у него для этого был.

Но в Сарыасийском районе Сурхандарьинской области, тем более близ двух границ, Таджикистана и Афганистана, новым властям такой местный «Чапай», полный сил и здоровья, да еще идеологически подкованный во всех отношениях, был нужен как застарелый геморрой, а посему у него в кармане «нашли» 15 грамм опия, дома – запрещенную литературу, а в сарае патроны.

Благодарная родина на заре мустакиллизации «отмерила» ему 8 лет строго режима, а после добавила еще три, уже в зоне, якобы за «систематическое нарушение режима», потом, видимо под критикой Запада, его помиловали, но лишь наполовину.

Теперь мулла Обид ехал на поселение вместе с Сержем и, уронив голову на плечо нашего героя, закрыл глаза. Все спали, как могли.

Утром, когда поезд уже подъезжал к станции Каган, а зеки спали, сидя как парашютисты в самолете, Серж почувствовал что-то тяжкое на своем плече, это был мулла Обид. Положив голову на плечо Сержа, он уснул под утро и тихо умер во сне…

***

Пролетая над этим местом во второй раз в своей жизни, Серж тщетно высматривал Караулбазар и «родную» 25-ую зону особого режима.

Информация об этой зоне крайне скудна, и нигде нет ни одного упоминания о лагерном бунте лета 1997 года, когда из-за нехватки питьевой воды и разгула беспредела со стороны смотрящего «Расима» и его подручного «Назлыма» зеки отрезали голову первому, а второго живьем сварили в кипящей воде в котле для первых блюд.

Солдаты-срочники не поняли такого жеста и открыли огонь на поражение по всему, что двигалось, потом из Бухары прибыл спецназ, и зеков давили БТРами. Так убивают тараканов, тапочками шлепая одного за другим.

Серж, как и многие другие, в этот момент был не в «крытке», а работал на улице, на отливке шлакоблоков, и когда раздались выстрелы и ворвался спецназ, бывалые зеки попрыгали в боковой люк туалета.

Серж последовал примеру бывалых. 14 часов они стояли по грудь в дерьме и моче, потому и выжили. […] Многих расстреляли, кого-то серьезно покалечили.

Только к вечеру зеков вызволили из ямы, и те валялись на плацу перед «пожаркой», и этих полуживых людей рьяно поливали струей из пожарного шланга, вокруг было полметра плотной пены из-за «шепелина», пенообразователя для тушения пожаров. Холодная струя воды била в лицо больно, но, освежая, давала ощущение жизни. Ах, как прекрасна жизнь, даже если ты был по горло в дерьме…

***

Собак здесь кормили мясом сайгаков, а зеков - баландой из рыбьих голов и кишок, с добавлением круп и шолгана.

При длительном кипячении, зловонная и мутная жижа имела еще более отвратительный вид и запах, и зеки с явным отвращением выпивали содержимое миски залпом, хлеб и сахар, если таковой был на столе, рассовывали по карманам.

Следует заметить, что нацисты в концлагерях кормили узников брюквой, это кормовая культура, от такой диеты человека пробирает понос, а шолган – кормовая культура для скота, это среднеазиатская разновидность брюквы, им кормят заключенных в Узбекистане по сей день.

Непонятно почему, но вокруг лагеря было много гробов, говорят они остались нереализованными еще со сталинских времен, из этих гробов кормили свиней, баранов и верблюдов, но были больные на голову, они утверждали, что в них можно жить, а некоторые даже спали в гробах.

Население Газли составляли несколько этнических групп, самой многочисленной были казахи, они в основном занимались скотоводством, потом туркмены – к своему удивлению Серж впервые увидел, что мусульмане выращивают свиней, говоря, что им это выгодно, так как другой работы в Газли нет.

Самой малочисленной частью были узбеки. И, конечно, разношерстная публика из зеков, которых свозили в Газли четыре раза в год.

***

А били ли тебя, когда-нибудь кирпичом по голове? А сапогом по морде? Это посильнее чем пол-литра водки натощак с утра!

Ты лежишь на спине, лицом вверх, а мент со зверской рожей с усилием водит по твоей морде сапогом вправо-влево, как обычно тушат на земле окурки. […]

А еще хуже, когда тебя ударят из-за угла по спине резиновым шлангом, в который заправлен стальной трос с болтом на конце, на зоновском жаргоне именуемый «ишачий х**».

Всякий человек падает на пол и уж потом теряет сознание от боли, но его продолжают бить этими шлангами, пока тело не превращается в месиво из мяса и костей, хотя есть такие счастливчики, кто выжил после этой процедуры, но они уже никогда не могли без содрогания воспринимать любое резкое движение близ себя.

***

…Потом в комнату зашел Зокир Алматов министр внутренних дел Узбекистана, он был в гражданской одежде, все вытянулись по струнке.

Он внимательно осмотрел Сержа и, покосившись на стоявших рядом ментов, указал на окровавленное тело Сержа: «Смотрите не перестарайтесь, чтобы не получилось как в прошлый раз с муллой. Если он сдохнет, я вас прикрывать не буду».

Министр склонился и, вглядываясь в глаза Ивакова, как бы сочувственно произнес: «Ну как ты? Живой? И зачем надо было доводить до этого? Сразу бы подписал и уже был бы в «Таштюрьме».

И уже выходя, он, вроде сочувственно бросил на прощание: «Да брат, у нас так! Иначе никак, сам понимаешь». А ментам уже более строгим голосом добавил: «Смотрите, аккуратнее тут. Все ясно?».
«Так точно!» - гаркнули менты в один голос.

***

48 дней Сержа Ивакова держали в камере-одиночке и регулярно истязали за отказ от дачи показаний. Здесь он нашел новую форму жизни человека, бытия, - в подвале, на глубине 20 метров, в четырех стенах и в пространстве два на три метра.

Камеры-одиночки в подвале МВД, а всего их там три, были оборудованы по минимуму, чтобы человек испытывал наибольшие страдания.

Не было места даже для хождения, лишь подобие привинченной к полу табуретки и стол на одной ножке у стены, что занимал полкамеры.

Остальное пространство занимало место для сна - «шконка», она откидывалась как верхняя полка в поезде, только на цепях.

Для таких как Иваков было введено «спецпитание» и «спецрежим», ежедневный рацион арестованного состоял из 450 граммов серого хлеба и литра кипятка, а на сон отводилось всего 5 часов в сутки, причем в разное время, чтобы человек не мог привыкнуть к режиму.

Всё время пребывания в одиночке, 48 суток, с него не снимали наручники, даже когда выводили по нужде в туалет. В 1997 году Сержу было всего 29 лет, за полтора месяца он похудел на 37 килограммов.

Фрагменты книги Евгения Дьяконова "Зона.уз"