Интересы регионов и война за власть в Казахстане

На последней конференции рейтингового агентства Fitch (проходила в Алматы на этой неделе) выступающие обсуждали природу экономического роста в Казахстане. И пришли к выводу, о том, что нынешняя статистика страны «не дает правильной картины». Не потому, что она неправильно отражает реалии, а потому что «не дает пояснений». Статистика действительно не дает и не может давать пояснений. Их дают независимые эксперты. Но это поле в стране стремительно сокращается.

В этом смысле история независимого Казахстана напоминает историю СССР. Там тоже регулярно собиралась и публиковалась статистика, отражавшая успехи строительства коммунизма. Все закончилось тем, что когда последние правители СССР попытались задать вопрос «какое же общество мы построили», ответить на него уже было некому. Общественная наука превратилась в государственную пропаганду.

Существует гипотеза, что за все годы независимости Казахстану так и не удалось стать единым государством. Созданная централизованная система управления, имеющая четко выраженную авторитарную природу, представляет собой «колпак», который накрыл раздираемую внутренними противоречиями страну.

Расправа с открытой политической оппозицией не уничтожила эти противоречия, а лишь загнала их в скрытую форму подковерной борьбы региональных кланов за центральную власть, которая распоряжается всей собственностью и доходами централизованной экономики. Только такая власть дает гарантии неприкосновенности этой собственности. Неудивительно, что в этой реальности рост макроэкономических показателей лишь повышает ставки в скрытом конфликте.

Мы решили проверить это предположение и обратились для этого к официальной статистике. Мы считаем, что при наличии пояснений она вполне адекватно отражает реалии, происходящие в обществе и экономике. Пугающие, надо сказать, реалии.

Лидеры и аутсайдеры

Еще недавно доходы жителей южных областей Казахстана увеличивались куда более быстрыми темпами по сравнению с их согражданами из других регионов страны. К примеру, в Жамбылской области в период с 2001 по 2007 годы они росли в среднем на 18% в год. На втором месте в этом рейтинге находилась Южно-Казахстанская область, а на третьем — Алматинская.

В числе аутсайдеров предкризисной пятилетки оказались Карагандинская Павлодарская,Восточно-Казахстанская, а также два западных региона — Атырау и Мангистау. После 2008 года ситуация радикально изменилась. Лидерами стали Карагандинская, Кызылординская, Атырауская, Павлодарская и Западно-Казахстанская области. А юг страны оказался в числе аутсайдеров.

Динамика распределения доходов по регионам страны в целом соответствует расстановке региональных кланов при дворе Акорды. Рост доходов южных областей в докризисный период «совпал» с усилением южного клана, а опережающие темпы роста доходов в Карагандинской области в посткризисные времена нашли свое отражение в составе нынешнего правительства, практически полностью состоящего из выходцев из этого региона.

К сожалению, наличие очевидной корреляции ничего не говорит о причинно-следственной связи. Усиление определенной региональной группы может вести к опережающему росту доходов на территории той области, которую они представляют, за счет использования мощной административной поддержки, без которой бизнес в стране невозможен в принципе. Тем не менее можно предположить и наличие обратной связи — когда рост экономического благополучия региона ведет к усилению его политической элиты.

Кто работает, а кто зарабатывает

Картина региональной экономики Казахстана становится еще более интересной, если сравнить рост доходов населения регионов с показателями их промышленного роста. Сопоставив эти данные, мы получили две матрицы — для докризисного периода (2001—2007 гг.).

Границами матрицы стали средние показатели — по показателю промышленного роста (погоризонтали) и по показателю личных доходов жителей (по вертикали). В результате такого деления в правом верхнем углу матрицы оказались регионы, в которых показатели промышленного роста и доходов росли выше среднего, в правом нижнем — регионы с опережающим промышленным ростом и замедленным ростом доходов, в левом верхнем располагаются регионы, где, наоборот, доходы росли опережающими темпами, а промышленный рост отставал, и, наконец, в левом нижнем углу — отстающие по обоим параметрам регионы.

Как видим, до кризиса самым динамичными были территории южных областей Казахстана, где опережающие темпы промышленности находили отражение в показателях роста доходов населения. Этот факт находил свое отражение и в расстановке политических силы в Акорде.

Нашел свое отражение в социальной жизни страны и тот факт, что независимо от показателей промышленного роста в списке отстающих по доходам оказались нефтеносные провинции Западного Казахстана.

И если в последние годы в Атырау доходы населения стали расти ускоренными темпами, то промышленное ускорение Мангистау не нашло отражения в росте доходов. Именно этот фундаментальный факт привел к трагедии на улицах Жанаозена, несмотря на все попытки властей представить ее результатом «происков» политической оппозиции.

«Конкуренция» регионов и демперспективы

Казахстан остается конгломератом регионов. Каждый из них обладает не только набором уникальных экономических характеристик, но и собственными претензиями на власть во всей стране. В условиях, когда все политические решения принимаются очень узкой группой лиц на вершине властной пирамиды, такие претензии неизбежно ведут к попыткам установления контроля за этой вершиной.

А в условиях, когда открытой политической конкуренции нет, эта борьба становится цепочкой бесконечных дворцовых интриг и серией схваток региональных бульдогов под ковром. Тем не менее этот механизм может стать основой для создания в стране демократической системы управления. При условии, что региональные интересы станут учитываться при создании общенациональных политических партий и организаций.

Мировая история знает немало примеров того, как партии, различные по своим идеологическим позициям, формировались прежде всего по региональному признаку и поддержке региональных интересов своих избирателей. И лишь потом эти различия находили отражение в политических программах. А затем, уже на следующем этапе, начинали размываться и привычные территориальные границы партий.

К примеру, долгое время считавшийся из-за засилья демократов «однопартийным» штат Техас превратился в оплот республиканцев. Тем не менее территориальные предпочтения и сегодня во многом определяют политический ландшафт страны. Калифорния четко разделена на две партийные части. Южная голосует за республиканцев, а северная — за демократов. И во время выборов кандидаты даже тратят время «впустую», пытаясь агитировать население враждебной территории.

Особое внимание обе партии уделяют «нарезке» избирательных округов, которые меняются после каждой переписи населения США. «Грамотный» подход, как показывает практика, позволяет поистине творить чудеса. Например, сегодня нижнюю палату Конгресса США контролируют республиканцы, несмотря на то что в абсолютном исчислении за кандидатов от Демократической партии проголосовало большее количество избирателей.

Война с кланами

Состояние конкуренции регионов категорически не устраивает сторонников жесткой авторитарной модели политического управления в стране.

До недавнего времени Назарбаеву удавалось оставаться над схваткой, лавируя между интересами разных кланов и стравливая их между собой. Но сейчас ближайшее окружение президента, понимая, что в час «икс» оно не сможет удержаться у власти, не имея поддержки на местах, стремится уничтожить эти центры силы.

Сегодня Акорда последовательно уничтожает региональные кланы, пытаясь заменить их на собственную армию чиновников, целиком подчиненную интересам центральной власти. Таким образом, создается опричное войско — люди «без рода и без племени», которые готовы беспрекословно выполнять любые поставленные высшей властью задачи.

Это стремление в свою очередь усиливает желание этих групп закрепиться на «господствующих высотах» центральной власти. Они прекрасно понимают, что их влияние на местах не имеет самостоятельного значения в нынешней расстановке сил. В этой ситуации схватка за власть полностью соответствует модели «игры с нулевой суммой» — победитель забирает все у проигравшей стороны. В условиях любой «заминки» на вершине власти такой расклад угрожает стране настоящей гражданской войной.

Республика