Самый сильный удар по репутации власти нанесла Аружан Саин, директор благотворительного фонда «Добровольное общество «Милосердие». Она просто спросила, как теперь лечить смертельно больных детей? Ведь платить за операции надо за границей, а там берут в твердой валюте и про девальвацию в Казахстане ничего не объяснишь.
Тот же Кайрат Келимбетов, глава Нацбанка, не может в ответ выйти и сказать: дура, нашла кому верить, я ведь про вклады в тенге чисто по должности говорю, а тебе свою голову на плечах иметь надо!
Схема проведения девальвации в Казахстане давно устоялась. Первая фаза: официальные заявления о том, что ее не будет. Вторая фаза: разъясняют причины девальвации. Третья фаза: девальвацию представляют полезной мерой. Четвертая фаза: население пытаются убедить, что девальвации тенге не было. Само население тоже реагирует стандартно: запасается долларами, продуктами питания длительного хранения, не успевшей подскочить в цене бытовой техникой.
Однако у девальвации собственная логика и свои алгоритмы. Поэтому, например, население легко поверило в банкротство трех банков на основе рассылок в Интернете и бросилось осаждать расчетно-кассовые центры. Кто-то по данному поводу заметил – «те, кто не верит официальным заявлениям, продолжают осаждать банки с целью изъять из них свои деньги, а кто верит – у тех денег давно нет».
Астана – церемониальная столица Казахстана, на девальвацию отреагировала тихо, но нервно. Чиновники надеются, что зарплаты им компенсируют как пресловутому «корпусу А», однако сами в это верят слабо. У чиновников вообще своеобразное восприятие действительности. Пока простые люди матерятся и считают имеющиеся в их распоряжении ресурсы, бюрократы попутно задаются «странными» вопросами. Например, почему Нацбанк не поставил в известность о девальвации правительство, ведь тому необходимо срочно корректировать свою политику? В старые времена вообще-то девальвация подгонялась и подстраивалась под экономическую политику кабинета министров, а теперь части государственного аппарата работают сами по себе.
Провинциальная жизнь протекает в еще более далеком от Астаны формате, что и засвидетельствовала давка при открытии в Актау магазина «Мечта», обещавшего большие скидки. Алматы после девальвации злобно бурлил, пил «горькую», запасался всем необходимым. Кстати, несмотря на курс в 186 тенге за доллар объемы скупки населением валюты по сравнению с додевальвационными днями не упали. Люди изымали депозиты из банков и покупали на них доллары, реже евро. Многие с замиранием ждут повышения цен на бензин, после чего по эффекту домино рванут вверх остальные товары, которые в силу местного содержания пока отстают в росте цен от сугубо импортных, будь то сыр или лекарства.
Привычка лгать (неважно из каких соображений – финансовых или идейных) может безвозвратно деформировать политолога, социолога, культуролога или экономиста. То есть специалисту давали деньги и говорили: проводи такую-то пропагандистскую линию. Потом ситуация поменялась, например, нужно срочно знать реальное положение вещей и эксперту дают деньги с целью узнать правду. А он уже не может ее сказать. Файлы в мозгах отформатировались в нерабочий формат, который не позволяет называть вещи своими именами. У чиновников, по сравнению с представителями перечисленных профессий, данный недуг принял законченный и необратимый характер.
Официальной статистике давно никто не верит (взять хотя бы цифры по безработице), альтернативным подсчетам обычно тоже – считают формой продвижения интересов конкретных заинтересованных групп. Программы политических партий – отдельная тема для неверия. Даже когда социологи выходят с методикой, покрывающей весь Казахстан (город – село, этнический, половозрастной, региональный аспекты) – тоже масса скептицизма. Обычно сами формулировки вопросов для респондентов можно интерпретировать до бесконечности. Уже сложились структуры, которые выдают ложь прямо в автоматическом режиме работы.
После заявлений, предшествовавших девальвации, а потом сказанных после нее, стало еще труднее верить хоть чему-то из уст высокопоставленных чиновников. Однако правда, как оказалось, очень живучая субстанция – она все равно пробивает себе дорогу. Потому что когда дела в стране и обществе идут плохо и человек чувствует это на себе, своей семье, друзьях и знакомых – здесь уже любой PR бессилен. Вот только для верного решения требуется определенный критический объем правды, чтобы действовать наверняка. Что характерно, дефицит такого ресурса как правда ощущается на всех уровнях и во всех звеньях страны. Только если простой человек рискует своим благополучием и судьбой, то государственное руководство надеется на свою интуицию уже при громадном размере ставок. В такой ситуации можно запросто принять правду за мираж, а фантом за реальность.
В Казахстане последняя девальвация наложилась на День сурка (комедия с одноименным названием режиссера Гарольда Рэмиса, где каждый день – 2 февраля, а 3-е февраля не наступает). Правда, у героя кинофильма получилось разорвать петлю времени, а вот как и в каком виде подобное произойдет в Казахстане – предугадать трудно.
Президент в Казахстане все тот же – Нурсултан Назарбаев. И даже не только он, а вся топ-кадровая колода. Одни и те же люди возглавляют разные ведомства. По принципу карусели каждый из них может вернуться в прежнее кресло, но все в рамках закона сохранения энергии в замкнутом пространстве.
Цены растут. Каждое «2 февраля» их поднимают на бензин, электричество, воду, растаможку автомобилей, медицинские услуги, мясо, гречку и еще много чего.
С коррупцией борются. По официальной версии очень успешно. Правда, с нею получается тоже как с энергией в замкнутом пространстве: никуда коррупция не девается и меньше ее не становится.
Криминал бесчинствует. Начиная от уличных разбойников и заканчивая «кидаловом» по всевозможным банковским аферам. Криминальные новости сообщают о всевозможных преступлениях в режиме ленты подачи патронов к пулемету.
Доверия к полиции нет. А когда они начинают какую-нибудь «отработку» по проституткам, то обывателя подобное рвение на третьестепенных уровнях борьбы с преступностью больше раздражает, чем обнадеживает.
Звучат заявления об эффективной помощи малому и среднему бизнесу (МСБ). Попутно даже официальная статистика фиксирует, что удельный вес МСБ в ВВП страны только уменьшается. Каждого «2 февраля» на очередные проценты. По логике вещей, такой устойчивый процесс должен завершиться приходом в точку абсолютного нуля.
Хвастаемся и грезим, моделируем прекрасное будущее на картинках «Хабара». Впечатляет, но сильный отрыв от реалий жизни не позволяет воспринимать подобный сюрреализм как нечто осязаемое. Игра иллюзий и воображения – зато очень буйная и пышная.
Учим государственный язык и плачем о его погибели. Конкуренция на поле страданий усиливается по мере перебоев с финансированием.
Богатые и бедные остаются на своих позициях. Пропасть в доходах между ними растет, а средний класс напоминает призрака. Вроде бы появится, побродит на местных социальных просторах и тут же их покидает, будто бы его никогда и не было.
С другой стороны, и через петлю времени пробивают симптомы того, что изменения неизбежно грядут. Девальвация и ее последствия как раз из таких. Вот только мало кто верит, будто перемены станут позитивными. В ситуации галопирующего обнищания и массового неверия населения в официальные заявления и источники информации просто нет шансов, что власть сможет как-то успокоить или мобилизовать народ, когда на местное поле придут проблемы масштаба украинского Евромайдана.
Тот же Кайрат Келимбетов, глава Нацбанка, не может в ответ выйти и сказать: дура, нашла кому верить, я ведь про вклады в тенге чисто по должности говорю, а тебе свою голову на плечах иметь надо!
Схема проведения девальвации в Казахстане давно устоялась. Первая фаза: официальные заявления о том, что ее не будет. Вторая фаза: разъясняют причины девальвации. Третья фаза: девальвацию представляют полезной мерой. Четвертая фаза: население пытаются убедить, что девальвации тенге не было. Само население тоже реагирует стандартно: запасается долларами, продуктами питания длительного хранения, не успевшей подскочить в цене бытовой техникой.
Однако у девальвации собственная логика и свои алгоритмы. Поэтому, например, население легко поверило в банкротство трех банков на основе рассылок в Интернете и бросилось осаждать расчетно-кассовые центры. Кто-то по данному поводу заметил – «те, кто не верит официальным заявлениям, продолжают осаждать банки с целью изъять из них свои деньги, а кто верит – у тех денег давно нет».
Астана – церемониальная столица Казахстана, на девальвацию отреагировала тихо, но нервно. Чиновники надеются, что зарплаты им компенсируют как пресловутому «корпусу А», однако сами в это верят слабо. У чиновников вообще своеобразное восприятие действительности. Пока простые люди матерятся и считают имеющиеся в их распоряжении ресурсы, бюрократы попутно задаются «странными» вопросами. Например, почему Нацбанк не поставил в известность о девальвации правительство, ведь тому необходимо срочно корректировать свою политику? В старые времена вообще-то девальвация подгонялась и подстраивалась под экономическую политику кабинета министров, а теперь части государственного аппарата работают сами по себе.
Провинциальная жизнь протекает в еще более далеком от Астаны формате, что и засвидетельствовала давка при открытии в Актау магазина «Мечта», обещавшего большие скидки. Алматы после девальвации злобно бурлил, пил «горькую», запасался всем необходимым. Кстати, несмотря на курс в 186 тенге за доллар объемы скупки населением валюты по сравнению с додевальвационными днями не упали. Люди изымали депозиты из банков и покупали на них доллары, реже евро. Многие с замиранием ждут повышения цен на бензин, после чего по эффекту домино рванут вверх остальные товары, которые в силу местного содержания пока отстают в росте цен от сугубо импортных, будь то сыр или лекарства.
Привычка лгать (неважно из каких соображений – финансовых или идейных) может безвозвратно деформировать политолога, социолога, культуролога или экономиста. То есть специалисту давали деньги и говорили: проводи такую-то пропагандистскую линию. Потом ситуация поменялась, например, нужно срочно знать реальное положение вещей и эксперту дают деньги с целью узнать правду. А он уже не может ее сказать. Файлы в мозгах отформатировались в нерабочий формат, который не позволяет называть вещи своими именами. У чиновников, по сравнению с представителями перечисленных профессий, данный недуг принял законченный и необратимый характер.
Официальной статистике давно никто не верит (взять хотя бы цифры по безработице), альтернативным подсчетам обычно тоже – считают формой продвижения интересов конкретных заинтересованных групп. Программы политических партий – отдельная тема для неверия. Даже когда социологи выходят с методикой, покрывающей весь Казахстан (город – село, этнический, половозрастной, региональный аспекты) – тоже масса скептицизма. Обычно сами формулировки вопросов для респондентов можно интерпретировать до бесконечности. Уже сложились структуры, которые выдают ложь прямо в автоматическом режиме работы.
После заявлений, предшествовавших девальвации, а потом сказанных после нее, стало еще труднее верить хоть чему-то из уст высокопоставленных чиновников. Однако правда, как оказалось, очень живучая субстанция – она все равно пробивает себе дорогу. Потому что когда дела в стране и обществе идут плохо и человек чувствует это на себе, своей семье, друзьях и знакомых – здесь уже любой PR бессилен. Вот только для верного решения требуется определенный критический объем правды, чтобы действовать наверняка. Что характерно, дефицит такого ресурса как правда ощущается на всех уровнях и во всех звеньях страны. Только если простой человек рискует своим благополучием и судьбой, то государственное руководство надеется на свою интуицию уже при громадном размере ставок. В такой ситуации можно запросто принять правду за мираж, а фантом за реальность.
В Казахстане последняя девальвация наложилась на День сурка (комедия с одноименным названием режиссера Гарольда Рэмиса, где каждый день – 2 февраля, а 3-е февраля не наступает). Правда, у героя кинофильма получилось разорвать петлю времени, а вот как и в каком виде подобное произойдет в Казахстане – предугадать трудно.
Президент в Казахстане все тот же – Нурсултан Назарбаев. И даже не только он, а вся топ-кадровая колода. Одни и те же люди возглавляют разные ведомства. По принципу карусели каждый из них может вернуться в прежнее кресло, но все в рамках закона сохранения энергии в замкнутом пространстве.
Цены растут. Каждое «2 февраля» их поднимают на бензин, электричество, воду, растаможку автомобилей, медицинские услуги, мясо, гречку и еще много чего.
С коррупцией борются. По официальной версии очень успешно. Правда, с нею получается тоже как с энергией в замкнутом пространстве: никуда коррупция не девается и меньше ее не становится.
Криминал бесчинствует. Начиная от уличных разбойников и заканчивая «кидаловом» по всевозможным банковским аферам. Криминальные новости сообщают о всевозможных преступлениях в режиме ленты подачи патронов к пулемету.
Доверия к полиции нет. А когда они начинают какую-нибудь «отработку» по проституткам, то обывателя подобное рвение на третьестепенных уровнях борьбы с преступностью больше раздражает, чем обнадеживает.
Звучат заявления об эффективной помощи малому и среднему бизнесу (МСБ). Попутно даже официальная статистика фиксирует, что удельный вес МСБ в ВВП страны только уменьшается. Каждого «2 февраля» на очередные проценты. По логике вещей, такой устойчивый процесс должен завершиться приходом в точку абсолютного нуля.
Хвастаемся и грезим, моделируем прекрасное будущее на картинках «Хабара». Впечатляет, но сильный отрыв от реалий жизни не позволяет воспринимать подобный сюрреализм как нечто осязаемое. Игра иллюзий и воображения – зато очень буйная и пышная.
Учим государственный язык и плачем о его погибели. Конкуренция на поле страданий усиливается по мере перебоев с финансированием.
Богатые и бедные остаются на своих позициях. Пропасть в доходах между ними растет, а средний класс напоминает призрака. Вроде бы появится, побродит на местных социальных просторах и тут же их покидает, будто бы его никогда и не было.
С другой стороны, и через петлю времени пробивают симптомы того, что изменения неизбежно грядут. Девальвация и ее последствия как раз из таких. Вот только мало кто верит, будто перемены станут позитивными. В ситуации галопирующего обнищания и массового неверия населения в официальные заявления и источники информации просто нет шансов, что власть сможет как-то успокоить или мобилизовать народ, когда на местное поле придут проблемы масштаба украинского Евромайдана.
Комментариев нет:
Отправить комментарий