Опасность для центральноазиатских стран заключается не в самих процессах сотрудничества, а в их динамике и преимущественно односторонней направленности, что при огромной разнице в экономических и демографических потенциалах сотрудничающих сторон превращается в экспансию доминирующего.
В ноябре 2000 года в журнале «Голос Туркестана», выпускаемом в Стамбуле эмигрантами из Восточного Туркестана, были опубликованы выдержки из подготовленного Китайской академией антропологических наук в Пекине сверхсекретного, обозначенного под номером В5500796, Стратегического плана по превращению Китая в ХХI веке в сверхдержаву. В плане предполагается достижение поставленной цели в три этапа, каждый из которых, наряду с разрешением экономических, социокультурных и политических проблем развития страны, включает и решение конкретных внешнеполитических задач, а именно установление контроля Китая над соседними государствами с дальнейшим их присоединением к себе. Следовательно, Китай, как и три тысячи лет назад, в своей внешней политике, особенно в отношении центральноазиатских стран, намерен придерживаться китаецентристской — экспансионистской стратегии. И это является убедительным доказательством того, что разница между декларируемой им миролюбивой внешней политикой и истинными его намерениями очень большая.
Подтверждением такого утверждения служит и то, что сотрудничество между центральноазиатскими странами и Китаем развивается именно по сценарию, описанному в названном плане. Ведь сами события, связанные с сотрудничеством Китая и стран региона, произошедшие за последние десять лет, говорят о том, что сейчас успешно реализовываются задачи первого этапа указанной стратегии превращения Китая в ХХI веке в сверхдержаву. Все эти годы действия Китая в регионе были направлены на решение двух основных задач. Первое, на оказание всемерной поддержки миграции китайских граждан в страны региона. Второе, на широкое распространение своего влияния на те государства Центральной Азии, которые обладают богатыми запасами нефти, газа и других энергоресурсов. При этом, как указано в стратегии, реализовываются они в тесной увязке с задачами превращения своего северо-западного района (Восточного Туркестана) в мирный и безопасный регион Китая путем существенного сокращения численности проживающего там коренного населения.
Видимо, Центральную Азию Китай уже рассматривает как продолжение Восточного Туркестана. Судите сами: за время после публикации данного стратегического плана в странах Центральной Азии произошло быстрое увеличение миграции китайцев, получило невиданное распространение в них китайской культуры, между ними и Китаем начали бурно развиваться торгово-экономические отношения. За эти годы, по расчетам экспертов, численность постоянно проживающих китайцев достигла в Казахстане 75 тысяч, Таджикистане — 60 тысяч, Узбекистане — 40 тысяч, а в Кыргызстане они превратились в четвертый по численности этнос, преодолев 100-тысячный рубеж. Эти цифры увеличатся в два раза, если учесть количество китайцев, пребывающих в них транзитом. Пугает и то, что динамика ежегодного роста количества китайских мигрантов в эти страны составляет от 1000 до 1500 человек в год.
При этом опасность для центральноазиатских стран заключается не в самих этих процессах сотрудничества, а в их динамике и преимущественно односторонней направленности, что при огромной разнице в экономических и демографических потенциалах сотрудничающих сторон, хотим мы этого или нет, превращается в экспансию доминирующего. Так, количество китайских мигрантов в странах Центральной Азии в 30 раз больше количества граждан, выехавших в КНР из этого региона. К тому же мигранты из Центральной Азии ни на какие происходящие в Китае процессы никакого влияния не оказывают, тогда как китайские мигранты в странах региона превратились в мощную экономическую силу.
Такая же картина наблюдается и в торгово-экономических отношениях между Китаем и странами Центральной Азии. При объеме ежегодного товарооборота между ними в 46,94 млрд долларов общая стоимость товаров, вывозимых из Центральной Азии в Китай, не превышает и 5 млрд долларов, причем вывозится преимущественно сырье. И такое совершенно положительное для КНР торговое сальдо в большей степени связано с его политикой строго придерживаться принятой в его внешнеполитической стратегии принципа — «китайская готовая продукция в обмен на сырье». Если исходить из того, что в сравнительно короткое время среди основных торговых партнеров — Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана — Китай вышел на третье место, а для Казахстана и Туркменистана он превратился в крупнейшего торгового партнера, то в ближайшей перспективе ему легко удастся переориентировать экономику этих стран на свою экономику. На быструю достижимость данной задачи указывает и то, что объем ежегодных инвестиций КНР в страны региона достиг 15 млрд долларов, тогда как ни одна из центральноазиатских стран не реализовывает подобные инвестиционные проекты в Китае.
Достигнутый в настоящее время в центральноазиатских странах уровень экономической экспансии Китая вполне позволяет ему перейти к выполнению задач, предусмотренных во втором этапе реализации данной засекреченной стратегии по превращению его в ХХI веке в сверхдержаву. Более того, отдельные события, произошедшие в последние годы, могут служить косвенным подтверждением того, что Китай уже начал реализовывать задачи, вынесенные на второй этап продвижения данной стратегии, — требование от Казахстана и Кыргызстана передачи Китаю части своих территорий и существенное уменьшение влияния Турции на центральноазиатские страны, выполнение которых, как и на первом этапе, планируется параллельно с решением внутриполитической задачи — установление политической стабильности в Синьцзяне (Восточном Туркестане) и других районах автономного управления силой. Так, просочившаяся летом прошедшего 2013 года в СМИ информация о том, что Китай потребовал от Таджикистана в счет погашения долга перед ним передачи ему в аренду или навсегда Горно-Бадахшанской области, говорит о том, что первая задача — требование передачи территорий, хоть и не от Казахстана и Кыргызстана, начинает претворяться в жизнь. Серьезность этого намерения Китая подкрепляет еще и незапланированный, точнее, вынужденный, в целях сохранения территориальной целостности своей страны, визит Президента Таджикистана Э. Рахмона в Пекин, сразу же после публикации в СМИ предъявленных Китаем требований к его стране.
Неутихающие за последние полгода протестные акции в Турции, приведшие к резкому снижению темпов роста экономики, которые очень сильно сковывают его внешнеполитическую активность, особенно в центральноазиатском регионе, не без основания связывают с изменениями политики США по отношению к данной стране. Одной из причин этих изменений, выражающихся в поддержке и спонсировании Америкой этих протестных акций, является всё большее сближение Турции и Китая, согласование ими своих позиций по разрешению ряда международных проблем, в частности проблем экстремизма и терроризма. Дело в том, что Китай, добившись от Турции согласия не поддерживать экстремизм и терроризм, по сути, свёл на нет возможности этой страны влиять на политические процессы, происходящие не только в Синьцзяне (Восточном Туркестане), но и в Центральной Азии. Ведь протестные действия граждан в этих двух регионах против экспансии Китая рассматриваются им как проявление экстремизма и терроризма. Другими словами, вбив клин между Турцией и США и взяв обязательство Турции не поддерживать экстремизм и терроризм, Китай создал хорошие условия для выполнения и следующей задачи второго этапа реализации вышеуказанной стратегии Китая — существенное уменьшение влияния Турции на центральноазиатские страны.
Жестокое, с помощью армии, подавление в последние годы Китаем не прекращающихся протестных акций уйгуров говорит о том, что во всю мощь реализовывается задача установления политической стабильности в Синьцзяне (Восточном Туркестане) силой. Так, например, только в 2013 году два раза жестоко, с большим числом жертв были подавлены массовые протесты уйгуров Синьцзяна. В этой же провинции за прошлый год шесть открытых протестных действий отдельных граждан, направленных на защиту прав уйгуров (правда с использованием топоров и ножей), отнесены к террористическим актам, к ним применены соответствующие силовые меры. Отсюда видно, что столь кроваво осуществленные расправы над уйгурами большей частью обусловлены не ростом их протестной активности, а переходом Китая к политике установления политической стабильности в Синьцзяне силой. Разве такие протесты там не происходили в прежние времена? Удивляет то, что, несмотря на ясное понимание всеми, а не только экспертами главной причины протестных действий уйгуров — «наплыв китайцев на эту окраину Поднебесной», правительством этой страны не проводится коррекция своей экспансионистской политики. Более того, оно с еще большей силой продолжает поощрять китайцев к переселению в Синьцзян и Центральную Азию.
Политика, которая проводится Китаем в Центральной Азии, показывает его твердую нацеленность и на реализацию задач, обозначенных в качестве основных, которые должны быть выполнены на третьем этапе реализации стратегии превращения его в ХХI веке в сверхдержаву. Даже той, которая предполагает захват большей части территорий Казахстана и Кыргызстана, так же как и территорий государств, расположенных в юго-западной части Тихого океана. Так, на миллиардные китайские деньги построены и строятся автомобильные дороги на территории Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана, на ближайшие годы планируется строительство железной дороги и открытие авиарейсов, которые имеют не только гражданское, но и военно-стратегическое значение. По достоверным сведениям специальных служб, взаимодействие китайских мигрантов, проживающих в странах региона, организовано на военных принципах, структурированы они как военные организации и находятся под неусыпным контролем разведывательных сил Китая. На территории стран Центральной Азии регулярно проводятся совместные крупномасштабные военные учения, прикрытые названием «антитеррористические». Здесь нет никаких сомнений, что для китайских военных эти учения являются и освоением территорий как площадок их будущих военных операций. Много вопросов вызывает и оказываемая Китаем странам региона военная помощь (за последние 15 лет на эти цели им выделено более 10 млрд долларов).
То, что внешняя политика Китая направлена на достижения целей, указанных в его секретной стратегии, говорит стремительное и агрессивное продвижение им своих интересов в странах Центральной Азии и в Тихоокеанском регионе, особенно отстаивание им права на спорные территории. К такому выводу приводит и рассмотрение в целом ситуаций, связанных с проталкиванием Китаем своих интересов и в других регионах мира. Они свидетельствуют о его решимости добиваться своих экспансионистских целей, если надо, и с применением силы. И вести себя таким образом, как правильно отмечают эксперты и ученые, заставляет его «беспрецедентная уверенность в собственных силах и неограниченных возможностях».
Поэтому, чтобы избежать конфликтного развития событий, опять же, как правильно рекомендуют те же эксперты и ученые, азиатским странам нужно, объединив силы, создать устойчивое равновесие усилению Китая.
|
Комментариев нет:
Отправить комментарий