Мухтар Аблязов: «Первым в списке был Алтынбек»

Предлагаем читателям третью часть интервью казахстанского политика и бизнесмена Мухтара Аблязова. В нем речь пойдет о причинах создания общественного движения «Демократический выбор Казахстана» и его месте в новейшей истории Казахстана.

Первую и вторую часть интервью  вы можете прочитать на портале под заголовками «Мухтар Аблязов о декабристах и Назарбаеве» и «История одного обеда с Назарбаевым».

Напомним, Мухтар Аблязов сейчас находится в тюрьме во Франции. Его экстрадиции требуют Россия и Украина, за которыми стоит Казахстан во главе с Назарбаевым. Французские суды заигрывают с диктаторскими режимами, поэтому будущее Аблязова многим представляется сегодня в мрачном свете. Тем не менее его соратники надежды не теряют, а сам он по-прежнему в курсе происходящего в большой политике.
В этой части интервью мы попросили Мухтара Кабуловича вспомнить, как создавался ДВК: почему именно в 2001 году, кто стоял за движением, почему произошел раскол.
- Мухтар Кабулович, откуда взялась идея создания ДВК?
- Осознание авторитаризма шло постепенно, но окончательно я прозрел в 1995—96 годах, когда мой бизнес подвергся нападениям со стороны Назарбаева. Сплошная коррупция, суды управляемы, права людей никак не защищены.  Тогда я был в отчаянии и в полной мере осознал, что эта система не работает на людей, а построена только для Назарбаева и его ближайшего окружения.
Будучи министром в 1998—99 годах я пытался провести реформы  и даже добился того, чтобы часть власти была перераспределена в регионы. Но осенью 1998 года Назарбаев отменил это согласованное решение, объяснив, что это все будет внедрено после выборов президента в январе 1999 года, и в итоге похоронил его.
Тогда же, начиная с 2000 года, влияние государства в экономике   стало увеличиваться. Многие ее отрасли были монополизированы. Члены семьи Назарбаева, включая зятя Тимура Кулибаева, начали контролировать все основные отрасли страны, начиная с нефти, железной дороги, связи и т.д. То есть монополизация власти автоматически привела к монополизации экономики.
Тогда я решил системно бороться с этим режимом, и мы договорились с Галымжаном Жакияновым, что постараемся построить реально демократический Казахстан с политической системой, как на Западе, создав для начала общественную организацию и объединив в нее  активных граждан страны.
— Этой  общественной организацией стал «Демократический выбор Казахстана»?
- Да. Мы объявили о создании ДВК в ноябре 2001 года. Сторонников подбирали  тщательно. Те, кто поддержал нас, тоже видели, что страна идет не туда. Мы считали, что если будем двигаться вместе, то власть ничего не сможет с нами сделать. К сожалению, эти договоренности были нарушены. Кого-то власть запугала, кого-то купила,  и в итоге нас сумели разгромить. Когда единство было нарушено, была потеряна и возможность организации сопротивления, чем власть в полной мере и воспользовалась.
- Расскажите подробнее, как создавался «Демократический выбор Казахстана»?
- Весной 2000 года, когда я уже ушел из  правительства, а Жакиянов еще работал акимом Павлодарской области, мы с ним окончательно договорились о плане, который был поэтапным и растянутым во времени. Наша цель была  добиться демократических преобразований в стране. Не было идеи свержения власти. То есть мы хотели  изменить политическую ситуацию в стране легитимными методами — путем реформ.
- И как вы это видели?
- Мы собирались влиять на общественное сознание через СМИ, организовать работу независимого ТВ, провести в парламент своих сторонников, создать фракцию в парламенте из тех депутатов, которые разделяют наши взгляды. В то время в парламенте не было депутатов по партийному списку, народными избранниками  становились конкретные люди, победившие в своих округах, где проходили выборы.
Именно политическую организацию в виде движения или партии мы планировали публично объявить где-то к осени 2002 года, то есть необходима была двухлетняя подготовительная работа, причем тайная, насколько это возможно.
- Почему вначале было создано именно движение, а не сразу партия?
- Мы тогда считали, что более правильным будет создание именно движения, в которое могли бы войти представители различных партий, которые разделяют наши идеи. Также мы с Галымжаном (Жакияновым - ред.)договорились, что будем шаг за шагом находить политических соратников из числа министров, акимов и т.д., то есть, людей из исполнительной власти, бизнеса, интеллигенции — всех тех, кто может и хочет изменить страну.
- В итоге список соратников получился весьма впечатляющим. Но кто был первым?
- Одним из первых наших политических союзников стал Алтынбек Сарсенбаев. Мы с Жакияновым лично хорошо знали Алтынбека. Я с ним работал вместе в правительстве.  У нас были с ним доверительные отношения. Конечно, мы ему не рассказали обо всех своих планах детально. Галымжан и я действовали независимо, обсуждая с ним те или иные вопросы. Но общим было то, что все мы были обеспокоены политическим развитием страны, нарастанием авторитаризма, усилением личной власти Назарбаева и коррупцией в стране.
Я встретился с Алтынбеком и сказал, что хочу сначала построить независимые региональные телекомпании, но чтобы Назарбаев не понял, что управление идет из единого центра.
- Почему?
- Я слишком хорошо понимал, что Назарбаев воспримет телекомпанию, которая вещает во всех регионах, как угрозу своей власти. Однако независимая пресса, мы считали, должна стать необходимой частью страны, если мы хотим ее развития. Поэтому была идея создать сильные региональные ТВ, чтобы власть привыкла к ним, не боялась, понимая, что в них нет никакой угрозы, они нацелены только на объективную подачу информации, на поддержку реформ, борьбу с коррупцией и т.д.
А с учетом их разрозненности, поэтапного роста, мы считали, что власть в итоге может бесконфликтно принять региональные ТВ. В час «Х» мы бы объявили о едином ТВ с центром в Алматы. Кстати, разброс сигнала по регионам мы планировали организовать через спутник.
- Что в итоге удалось сделать?
- Была проведена очень сложная и тайная работа. В Алматы в начале 2000 года я уже владел региональной телекомпанией ТАН.  Алтынбек тогда был министром информации и региональные частоты распределялись через его министерство.
Очень трудно было спрятать свое владение в региональных ТВ. Тогда телевидение в регионах контролировали акимы или семья Назарбаева в лице Дариги и Рахата или Тимура. Поэтому любое появление владельца, не связанного с властью, воспринималось как покушение на власть.
Алтынбек в тот период имел сильное влияние на Назарбаева, чиновники воспринимали его как особо приближенного к Назарбаеву. Поэтому при передаче лицензий от Министерства информации тем или иным структурам, члены тендерной комиссии были уверены, что частоты передаются именно близким Назарбаева.
Алтынбек просто говорил членам комиссии, что надо голосовать за такие-то компании, не объясняя почему, а члены комиссии не сомневались, что Алтынбек действует по инструкции сверху.
В регионах акимы думали, что лицензии отданы компаниям Тимура, Рахата или Машкевича с Утемуратовым, те в свою очередь думали, что это компании акимов, которые подконтрольны власти, а у директоров компаний, если спрашивали, то они сами не очень понимали и знали, кто владелец, им была дана инструкция, чтобы они намекали, что они — структуры, имеющие отношение к власти.
- Сложная схема...
- Нам важно было, чтобы телекомпании поработали без сильного давления хотя бы  год, успели завоевать влияние и авторитет в регионах, потому что затем их сложнее было бы просто так закрыть.
К осени 2001 года мы успели таким образом приобрести около 10 лицензий в регионах, купить технику. Но все было только на старте,   так как все оборудование, которое завозилось и устанавливалось, проходило еще согласование с КНБ. Это отнимало много времени, потому что помимо всего прочего надо было еще и усыпить бдительность КНБ.
Кроме этого в парламент  прошли депутатами Толен Тохтасынов и Зауреш Баталова. Мы договорились о взаимодействии с Абдильдиным, руководителем Компартии Казахстана. Они сумели найти союзников в парламенте в лице около 20 депутатов. Шли активные переговоры с некоторыми политиками, бизнесменами и министрами.
Но так получилось, что мы объявили о создании ДВК в ноябре 2001 года, хотя планировали выйти только к осени 2002 года.
- Почему?
- Так тогда развивались события, которые подтолкнули нас, чтобы мы вышли раньше, чем планировали. Но это отдельная история. А в целом, конечно, мы организационно были не сильно подготовлены к осени 2001 года.
Организация ДВК не была локальным протестом против кого-либо лично. Это была системная идея — изменить страну, построить демократический Казахстан. Некоторые политики и представители власти пытаются упростить ситуацию, якобы ДВК был организован против кого-то лично. Нет. Это был задуманный и разработанный заранее план реформ.
Мы считали, что идеи ДВК  нужны стране, людям. Надеялись на их поддержку. Ведь получив сильную поддержку по всей стране, как мы полагали, мы сможем вынудить власть пойти на реформы, как бы она ни сопротивлялась.
- Но все-таки каким образом вы собирались заставить власть к себе прислушаться?
- Мы планировали всего добиться через различные выборы — как парламентские, так и президентские. А с учетом сильной поддержки в регионах, мы добились бы, чтобы фальсификация на выборах была бы минимальной, так как на всех участках мы планировали установить общественный контроль. И если бы Назарбаев принял  эти реформы,   начал проводить их, пусть даже под таким давлением, то мы не видели причин добиваться его отставки.
То есть мы планировали эволюционные  изменения в стране, причем в них  участвовал бы и сам Назарбаев, пусть даже под давлением общества. Власть, которая в конечном счете выполняет требования общества, могла бы и дальше управлять страной, но под контролем граждан.
- Был ли у ДВК шанс остановить развитие Казахстана по пути усиления авторитаризма? Или это была бесполезная попытка, и в любом случае  Назарбаев стал бы «елбасы — лидером нации», орденом, национальным университетом, монументом и прочая?
- Я считаю, что у ДВК тогда был шанс кардинально изменить курс страны. Но сказалась наша неподготовленность, связанная с тем, что мы вышли на год раньше, чем планировали. Мы не успели собрать необходимое количество сторонников в регионах, создать сильную организацию в центре. Политсовет ДВК терял много времени на политические дискуссии в условиях жесткого политического прессинга. Идеи ДВК не успели у многих членов Политсовета стать идеями их жизни. Нам не хватило времени сделать  ядро ДВК стало сильным и монолитным.
- А что Вы подразумеваете под жестким прессингом?
- Власть организовала избирательные репрессии, преследуя жестко меня и Жакиянова, а остальных членов Политсовета или подкупали, или запугивали. Это привело к расколу. В частности к созданию некоторыми членами Политсовета ДВК  партии «Акжол», так как это был для них более безопасный путь, который власть вроде как поддержала.
На самом деле таким образом Назарбаев просто добился раскола ДВК, общего нашего ослабления, а через некоторое время та же операция была проделана с партией «Акжол», где тоже произошел раскол, и в итоге партия была захвачена властью.
Так как мы с Галымжаном были в тот момент более подготовленными и убежденными, а ряд наших политических партнеров только созревали и не были готовы к жесткому противостоянию, то этим и воспользовалась власть, нащупав слабое место в ДВК. Я считаю, что если бы тогда политсовет ДВК не раскололся,   власть не решилась бы на репрессии и вынуждена была пойти на компромисс и сотрудничество.
- Почему Вы в этом так уверены?
- В начале создания ДВК к нам ежедневно приходили сотни людей с желанием участвовать в политической жизни страны. Они верили нам. За инициаторами ДВК  были успехи в самых различных направлениях, с нами были многие уважаемые и известные люди. А когда ДВК раскололся, то люди растерялись, многие потеряли веру и доверие к тем идеям, которые мы озвучивали.
Конечно, многие наши сторонники не до конца понимали наши идеи, мы только-только начали объяснять их. Они шли за нами, просто веря нам. А когда в ДВК произошел раскол, то  энергия этих многих людей была потеряна.
В этом смысле, конечно, мы потеряли исторический шанс на изменение  страны в 2001—2002 годах. Не потеряй мы его, и  не было бы тогда всего того,  что произошло позже — убийства политиков, появления «лидера нации», расстрела в Жанаозене и т.д.

ОТ РЕДАКЦИИ: это третья часть интервью Мухтара Аблязова «Республике». В  четвертой части речь пойдет о  преемниках Назарбаева и будущем страны.