Назначение Аслана Мусина руководителем Счетного комитета многие эксперты оценили как данный ему главой государства “шанс на реабилитацию”. Но насколько эффективно использовал его вчерашний “вершитель судеб”, непонятно до сих пор.
Даже сегодня, спустя 15 месяцев после “перевода” в Счетный комитет, имя Аслана Мусина чаще упоминается в связи с кадровыми рокировками, а также целями и задачами, преследуемыми различными элитными группировками, нежели с его непосредственной деятельностью по контролю за использованием бюджетных средств. В немалой степени это вызвано поведением самого Аслана Еспулаевича. Во-первых, складывается такое ощущение, что он все больше уходит в тень, стараясь лишний раз не светиться. Возможно, “зализывает раны”, а, возможно, наращивает новый “политический жирок”. Во-вторых, его выступления, особенно в регионах, связаны в основном с озвучиванием успехов деятельности правящей партии, а не ведомства, которым он руководит, что в значительной степени сбивает ориентиры в его общественном позиционировании. В-третьих, кто бы и как бы к Мусину ни относился, вряд ли станет отрицать тот факт, что бывший руководитель АП – человек дела, а не слова, и поэтому вряд ли изначально стоило ожидать, что он будет откровенно “пиарить” результаты своей работы. Хотя не исключено, что Аслан Еспулаевич “затерялся” не умышленно и далеко не в силу своих принципов, а по причине невозможности избавиться от оков прокрустова ложа, в которые изначально была загнана работа Счетного комитета.
Когда Мусин в сентябре прошлого года возглавил этот контрольно-ревизионный орган, все наперебой заговорили о расширении полномочий СК, о том, что уж Мусин-то наведет порядок в явном и тайном водовороте бюджетных средств и сдерет с виноватых и нерадивых чиновников по три шкуры. Но ожидания эти оказались весьма далеки от реальности.
Громкие разоблачения Счетного комитета по-прежнему уходят как известный пар в гудок. Ну, пошумят депутаты, повозмущаются и забудут. Ну, пообещают “главные герои” как пионеры-троечники исправиться и даже разработают план по искоренению ошибок, на которые указал Счетный комитет, и вновь примутся за старое. Ну, вспомнит о “подвигах” своих подчиненных президент, выступая где-нибудь на заседании Совета безопасности, но в целом сие мероприятие будет больше напоминать задушевные беседы у камелька, нежели приближение кары, адекватной совершенным деяниям. Хотя, надо признать, у Аслана Еспулаевича пока что получается работать лучше, чем у его предшественника Омархана Оксикбаева, который, собственно, и приблизил деятельность СК к чему-то внятному и определенному.
По крайней мере, помнится, как по итогам первого полугодия 2013-го господин Мусин заявил, что его ведомство проверило в два раза большее количество объектов, чем за аналогичный период прошлого года, когда в СК царил господин Оксикбаев, а сумма выявленных нарушений в денежном измерении втрое превысила предыдущий показатель. Но куда более красноречивыми оказались другие озвученные им цифры: из 4,5 миллиарда тенге, подлежащих восстановлению, возмещено 3 миллиарда. Кроме того, в плюс Аслану Мусину можно занести и то, что с его приходом, как свидетельствуют статистические данные, подготовленные его подчиненными, почти в 30 раз увеличилось количество должностных лиц, привлеченных к дисциплинарной ответственности за нарушения бюджетного законодательства. Если оперировать конкретными цифрами, то выходит, что за шесть месяцев текущего года было наказано 118 должностных лиц против четырех за такой же период прошлого года.
Данные, безусловно, впечатляющие. Но, с другой стороны, рискнет ли кто-то сказать, что Счетный комитет стал полновесной боевой единицей? По мнению аналитиков, даже под руководством такого “тяжеловеса”, как Аслан Мусин, известного своей жесткостью в бытность главой президентской администрации, Счетный комитет продолжает напоминать известную “моську”, лающую на “слона”. Вряд ли стоит ожидать более или менее серьезных результатов от проверок, проводимых этим органом, до тех пор, пока его деятельность не перестанет носить сугубо рекомендательный характер, а механизм взаимодействия с правоохранительными органами не будет прописан от и до. Равно как и до тех пор, пока СК не получит реальную самостоятельность и не будет зависеть от мнения правительства, которому он адресует свои отчеты.
Сегодня в полномочия Счетного комитета, как известно, входит проведение внешнего контроля и оценки исполнения республиканского бюджета, а также реализации государственных программ и стратегических планов центральных госорганов. За СК закреплены такие функции, как проверка использования государственных финансовых ресурсов, выделяемых квазигосударственному сектору, анализ эффективности использования грантов и активов государства, гарантированных государством займов. Вот только с арсеналом воздействия на нарушителей финансовой дисциплины у комитета, похоже, полный швах. Помимо уже упомянутых рекомендаций, к которым, может быть, кто-то и прислушивается, но явно не делает далеко идущих выводов, СК имеет право в случае выявления признаков преступлений или административных правонарушений в действиях должностных лиц передавать материалы в правоохранительные органы или органы, уполномоченные рассматривать дела об административных правонарушениях. Но, как показывает практика, этого явно недостаточно, о чем свидетельствуют чуть ли не под копирку выходящие из недр СК отчеты об объемах неосвоенных бюджетных средств. Правда, есть в положении об этом госоргане еще один пункт, согласно которому он “принимает меры по устранению выявленных (выявляемых) в ходе контрольных и аналитических мероприятий нарушений”, но вся загвоздка в том, что не прописан механизм того, как эти меры должны быть реализованы на практике.
Если досконально перечитать положение о СК хоть справа налево, хоть сверху вниз и наоборот, то закрадывается мысль, что этот документ в большей степени носит формальный характер. Закон же о Счетном комитете (его проект был разработан в соответствии с поручением самого главы государства) постигла туманная участь, что, собственно, неудивительно, если вспомнить оценки, которыми награждали этот труд депутаты, выразившие серьезные сомнения в целесообразности принятия закона в таком виде. В частности, хотя законопроект был направлен на повышение роли СК, он не давал четкого видения того, каким образом рекомендации комитета должны стать обязательными к исполнению.
Но, похоже, сами “счетчики” не очень-то стремятся к усилению собственных функций. Например, господин Оксикбаев долго и много говорил о необходимости принятия закона о Счетном комитете, но потом откровенно “поймал тишину”. Господин Мусин и вовсе даже не заикается о расширении полномочий вверенного ему органа. Напротив, складывается такое ощущение, что он намеренно сужает горизонты, видя камни преткновения лишь в нерациональной системе планирования контрольных мероприятий, да несоответствии методологической базы, по которой работает СК, международным стандартам. А отсутствие на законодательном уровне норм, определяющих ответственность лиц и организаций за неисполнение бюджетных программ и нецелевое использование средств, руководителя комитета, похоже, не беспокоит.
В принципе, мы не исключаем, что такой подход господина Мусина к проблеме обусловлен правилами, установленными для него в “реабилитационный период”. Косвенно это подтверждается и другим фактом – заметно сократившимся (по сравнению с первыми месяцами его деятельности на данном посту) количеством заявлений о громких нарушениях финансовой дисциплины. Впрочем, возможна и иная версия – Аслан Еспулаевич предпочитает не лезть поперед батьки в пекло и выжидает, на какую кривую выведет его ведомство, да и его самого утвержденная в сентябре нынешнего года концепция внедрения государственного аудита, которая, по логике, должна существенно скорректировать деятельность СК. Впрочем, реализация этой затеи растянется на долгие годы, и вряд ли господин Мусин к тому времени все еще будет стоять у руля СК, так как демонстрируемая им сегодня осторожность в телодвижениях и высказываниях должна уже совсем скоро принести свои плоды…
Алмагуль Олжас
http://camonitor.com/archives/10327
Комментариев нет:
Отправить комментарий